Виктор Шендерович. Имперский Вирус

Телевидение создает эффект замкнутой крепости, великой России как загадочного хранителя духовности и порядка. На заднем фоне— враждебный сумасшедший свет, фашисты, гомосексуалисты… А мы все в белом — хранители моральности

Что происходит в России. Смотря откуда смотреть, с какой дистанции. Ситуация входит в штопор, и с середины февраля мы, очевидно, живем в другой стране. Но уже за эти полгода, даже за последние недели после истории со сбитым Боингом угол падения усилился, и мы уже живем в другом мире. Россия как никогда близка к статусу страны-изгоя, а Европа как никогда близка к острому противостоянию с ней. 

Драма РФ как государства заключается в полном отсутствии обратной связи. За 15 путинских лет не осталось никаких механизмов контроля изменения политики, как и предвоенной трагической ситуации, — страна полностью зависит от умственного состояния одного человека. 

И эта ситуация чрезвычайно опасна. Потому что надежды на эти мозги все меньше. Каждый день сейчас приносит новые доказательства драматичного течения времени по‑русски. За полтора десятка лет население деградировало. И боюсь, что головой уже не поймет того, что происходит.

Большая часть людей в стране видит мир через экран телевизора, и довольно прискорбным образом. Это эффект замкнутой крепости, великой России как загадочного хранителя духовности и порядка. А на заднем фоне ТВ-картинки — спятившая, сошедшая с колес цивилизация. Так это видят зрители государственных каналов. Враждебный сумасшедший свет, фашисты, гомосексуалисты… А мы все в белом — хранители моральности и правопорядка. Почему именно духовность? Да потому что это византийское прошлое, Третий Рим. Нам еще аукнется Иван III. И, может быть, в этом действительно существенная разница между менталитетом России и Украины.

Еще 25 лет назад мы все жили в одной стране — СССР. Соответственно, после распада казалось, что у нас были равные условия для развития миропонимания, осознания демократических ценностей и прочего. Но некоторые страны так и застряли в эпохе перестройки. Советский Союз насильственно объединил в себе очень разные цивилизации — феодальную Среднюю Азию с европейской Прибалтикой. 

Религиозно, социально и исторически это совершенно разные страны. Ничего нет удивительного в том, что они пошли различными путями. Вот когда‑то мы все смеялись над названием книги Украина не Россия [авторства Леонида Кучмы], а ведь действительно, определенный смысл заключается в том, что традиционное российское сознание сильнейшим образом отравлено, инфицировано мессианской имперской идеей. Эта идея носила разные одежды — от триколорного знамени до черно-желтого, может быть, красного полотнища. Не меняется только суть — имперское сознание, то, что не дает возможности, собственно говоря, заняться собой. У нас нет времени — мы все время освобождаем мир или обороняемся от враждебного влияния. У нас нет минут, часов заняться дорогами, здоровьем детей, социальной политикой. Нам не до того, потому что мы — Третий Рим. И на россиянах лежит бревном тяжелая историческая ответственность.

Мы не можем выделить время для лечения собственных детей — нужно строить ракеты для того, чтобы обороняться от враждебного мира, который глобально, на уровне всего человечества, противостоит стране. Россияне всегда хотят чего‑то глобального — им лестно, что Россия — супердержава. Хотя это — устаревшие сведения. Мы, конечно, не суперстрана, но вполне еще можем испортить жизнь окружающим. Чем и занимаемся.

В этом довольно существенная разница с украинским сознанием, потому что для Украины империя — это нечто заведомо враждебное, ведь страна была частью трех больших держав. Для нее понятия независимости и достоинства — антиимперские.

Крым разделил интеллектуальную российскую среду по какому‑то базовому представлению о правилах. История с аннексией по‑настоящему провела границу между либералами и империалистами. Не на словах, а на деле, на уровне ощущений. Я думаю, что это очень выразительная граница. 

Так получилось, что именно вопрос с полуостровом оказался ключевым. У социологов есть такая традиционная ловушка, когда они просят человека составить список своих предпочтений, расставить свои приоритеты, которые респондент размещает определенным образом, — там семейные ценности на первом месте. А потом в ходе опроса даются контрольные вопросы, и из ответов следует, что человек пропьет жену и детей, пойдет смотреть футбол и пить пиво. 

То есть люди декларировали одни ценности, а на самом деле исповедовали другие. Такие правила приличия. Экзит-полл на выборах всегда показывает меньший процент Владимира Жириновского, чем потом при подсчете голосов. Люди голосуют за него, но признаться не хотят. Точно так же, как очень многие смотрят самые похабные передачи, но если их спросят, что смотрели по ТВ, назовут канал Культура. В итоге получается, что огромное количество людей, которые причисляли себя к либералам и на вопрос о ценностях отвечали: “демократические права человека”, на поверку оказались легковозбудимыми на патриотическое кликушество, совершенно позорными, примитивными империалистами. Так бывает.

Мнения, которые диссонируют с официальным Кремлем, озвучить непросто. Нормально формулируешь и публикуешь. Разница только в том, что 15 лет назад это можно было сделать на федеральном канале телевидения, а сегодня — в интернете или на Радио Свобода, в книгах, журналах. Это совсем другие тиражи и совсем другая публика. Что касается самой возможности формулировки — в этом ничего сложного нет. 

Я, в сущности, делаю ровно то же, что и полтора десятка лет назад. К сожалению, моя аудитория съежилась в 100 раз.

С будущим молодого поколения России ничего хорошего не предвижу. Потому что выросло и вошло в жизнь поколение, которое не помнит ничего, кроме путинской пропаганды. Это тяжелое социальное облако, нависшее над страной. Я напомню, как трудно давался Германии в конце 1940‑х годов путь выкарабкивания из трясины национал-социализма. И тогда влияние Адольфа Гитлера было мощное, хотя наиболее агрессивная пропаганда длилась меньше, чем путинская. Выход из этого морального и интеллектуального состояния для нынешней молодежи будет очень тяжелым.

Сейчас некоторые европейские представители, в том числе Британия, а также американцы говорят о том, что Кремль причастен к падению самолета. Говорят о новом уровне санкций. Очевидно, что ситуация для Путина патовая — и войну в Украине тяжело окончить, и Запад проснулся. В данном случае сыграл фактор идиота, фактор дурака. В этом отличие малайзийского Боинга от южнокорейского самолета, сбитого в 1983 году. В данном случае это эффект обезьяны с гранатой — путинская Россия вооружила этих негодяев оружием массового уничтожения.

А негодяи оказались, помимо всего прочего, еще и идиотами. В данном случае Путин, очевидно, не планировал последствий. И, разумеется, путинская пропаганда сделала все, чтобы их не идентифицировали с убийцами — она начала лгать, валить вину на других и на этом же попадаться. 

Поведение России — даже не столько этот трагический случай, а реакция после него — момент истины. И Запад, который чрезвычайно терпимо относился ко всем художествам Путина, действительно изменил отношение к нему.

Путин, понятное дело, был к этому не готов. Но здесь против него сработала его собственная природа — врать, покрывать преступления, заниматься демагогией. Все это на сей раз стоит стеной против него.

Виктор Шендерович