В путинской России страдают свобода и логика

Москва. — Они запретили кружевное белье из синтетики, а теперь нацелились на туфли на высоких каблуках. Они объявили вне закона сквернословие на сцене, а теперь задумались над запретом на употребление иностранных слов в русской речи. За уличные протесты можно получить пять лет тюрьмы, как и за отправку некоторых ретвитов.

В последнее время российские руководители повели решительное наступление на свободу самовыражения, введя лавину ограничений на то, что люди могут делать, носить, говорить, и где они могут это делать. Порой эти меры принимают зловещий, ксенофобский, а также явно невыполнимый и нелепый характер.

Многие из этих ограничений ведут к усилению диктата Владимира Путина и совпадают по времени со скачком его популярности, которая в конце июня достигла шестилетнего рекорда, составив по опросам 86 процентов. Социологические службы объясняют этот рост усилением чувства национальной гордости после мартовской аннексии Путиным Крыма, а также его жесткой позицией в поддержку пророссийских сепаратистов на Украине.

Приободренные такой народной поддержкой, Путин и его парламент игнорируют возражения и протесты со стороны подвергающейся нападкам оппозиции, которую президент пренебрежительно назвал «пятой колонной». Власти, контролирующие печатные и широковещательные СМИ, в последние недели активизировали усилия по контролю над интернетом, по блокированию, переманиванию на свою сторону и закрытию вебсайтов, на которых содержится критика в адрес президента.

«После Крыма система сошла с ума», — сказал журналист и активист Сергей Пархоменко, который помогал организовывать протесты против Путина, начавшиеся в связи с утверждениями о фальсификациях на парламентских выборах 2011 года. 

В значительной мере новые законы нацелены на обуздание инакомыслия. Например, законопроект об ужесточении наказания за нарушение общественного порядка (обычное и неопровержимое обвинение, которое может быть предъявлено любому задержанному во время уличных протестов) предусматривает пятилетний тюремный срок для тех, кто будет арестован по такому обвинению не в первый раз. 

Но некоторые правила более тонко и незаметно ведут к ужесточению контроля. Закон, запрещающий рекламу на платном телевидении, который стал одним из 60 актов, принятых на прошлой неделе нижней палатой парламента перед уходом на каникулы, может выдавить из бизнеса операторов кабельных телеканалов.

В другом законопроекте, утвержденном на прошлой неделе парламентом, нашло отражение растущее недоверие к интернету, который Путин недавно назвал «проектом ЦРУ». Он требует, чтобы персональные данные россиян хранились только на российских серверах. В своем нынешнем виде этот закон, похоже, лишает россиян права делать онлайновые покупки у компаний, находящихся за пределами России. Это порождает ряд фундаментальных проблем, касающихся многих новых правил. Похоже, что обеспечить их соблюдение будет невозможно.

Например, как можно помешать россиянам бронировать в интернете при помощи кредитных карт номера в гостиницах Нью-Йорка или Парижа? Какие силы полиции придется вывести на улицы, чтобы она смогла обеспечить исполнение запрета на использование иностранных слов в русском языке? А предлагаемый запрет на пальмовое масло поднимает вопрос о том, как регулирующие органы правительства намерены отмывать российские кухни.

А если кто-то наденет полиэстровые трусики, купленные в онлайновом магазине, то кто будет разоблачать модную преступницу?

Россиянам трудно воспринимать все эти новые правила всерьез. «Эти законы вызывают смех», — сказал заместитель директора независимого социологического Левада-Центра Алексей Гражданкин.

Но в спорном характере новых правил скрывается опасность для гражданского общества. «Россия управляется не законами, законы стали орудием запугивания, а не инструментом права», — сказала независимый политолог из Москвы Маша Липман.

Так, подписанный на прошлой неделе Путиным новый закон предусматривает наказание за ретвиты материалов «экстремистского» содержания. Но в связи с этим без ответа остается вопрос о том, кто будет решать, какие твиты экстремистские, и что вообще означает это слово. В результате, отмечает Липман, закон можно будет применять произвольно. Отсутствие независимых судов и законодательных органов на любом уровне практически лишает обвиняемого шанса на оправдание.

Но есть среди новых запретов и такие, которые найдут поддержку в США. Например, это запрет на алкоголь на спортивных стадионах, ограничение количества рекламы на кабельном телевидении, запрет на курение в общественных местах и на публичное богохульство.

Но общая тенденция этих правил отражает предвзятость по отношению к нормам западной либеральной демократии, и такая предвзятость стала основой путинского руководства.

Перед сочинской Олимпиадой Путин объявил, что Россия станет оплотом «консервативных ценностей». Присоединение Крыма подкрепило доводы Путина о том, что Россия способна стать таким оплотом. А многочисленные угрозы Путина вмешаться на стороне пророссийских сепаратистов в ситуацию на востоке Украины находят положительный отклик у россиян.

У Путина есть «мощное послание для русских и русскоязычных людей: мы больше не оставим в беде наших русских братьев за границей, как делали это раньше», отметил Сергей Армейсков, ведущий блог о российской культуре.

Но в этом послании скрывается опасность для кажущегося неуязвимым положения Путина. Последние неудачи пророссийских повстанцев на востоке Украины поднимают вопрос о том, осуществит ли Путин свою угрозу о военном вмешательстве.

В субботу, когда ополченцы оставили свои опорные пункты в Славянске под ударами наступающих украинских сил, их пророссийский лидер Денис Пушилин написал в «Твиттере»: «Путинские слова о защите русского народа прекрасны, но это лишь слова».

Если украинские войска возьмут в долгую и кровопролитную осаду оставшиеся в руках повстанцев города Донецк и Луганск, то на Путина может усилиться давление, чтобы он реализовал свои угрозы на практике.

«Путин сейчас вряд ли может „отступать“, — сказала Липман. — Он уже не может переключиться обратно на более снисходительный, менее националистический, менее антизападный режим действий».

Но если Россия перейдет к более активному вмешательству, делая это открыто, такие действия усугубят другую долговременную проблему Путина. Темпы развития российской экономики снизились, а Международный валютный фонд заявил в апреле, что там началась рецессия. Рынки иностранного кредитования для России после аннексии Крыма закрылись, а усиление экономической изоляции вряд ли понравится российским олигархам, чьи компании тесно связаны с мировым бизнесом.

Обеспокоенность народа состоянием экономики и разгулом коррупции привела к тому, что рейтинги популярности у Путина сегодня самые низкие с момента его прихода к власти в 2000 году. По данным Левада-Центра за декабрь 2013 года, они составляют 61 процент. Гражданкин говорит, что трудно себе представить более низкое снижение популярности Путина, хотя о таких рейтингах мечтает любой американский президент.

Но хотя Путин властвует над системой, безнаказанно тиражирующей непродуманные законы, кое-кто сомневается в том, что такие рейтинги - это хороший знак.

«Вопрос в том, куда идет Россия? Это ключевая проблема Путина — он не может найти ответ на этот вопрос, — говорит специалист по России Павел Баев, работающий в Осло в Институте исследований проблем мира. — Удержание власти стало самоцелью, и есть глубокое ощущение того, что все это добром не закончится».