Крым без татар

Долгие годы страшная правда об истории репрессированных народов была тайной за семью печатями. Советский режим тщательно скрывал ее, о ней знали лишь жертвы и очевидцы тех событий. К счастью, сегодня ситуация изменилась. Но о главной трагедии ХХ века для крымских татар — депортации — в современной России знают и помнят, увы, немногие. 

Да и сами крымские татары в понимании многих россиян — примерно то же, что и казанские татары. Не касаясь различий этнических, отмечу главное отличие — разность исторической судьбы в ХХ столетии.

После длительного военного противостояния между Россией и Турцией по Кючук-Кайнарджийскому миру 1774 года турки признали отделение Крыма от Османской империи. Но после почти десяти лет смутного времени манифестом от 8 апреля 1783 года «полуостров Крымский, остров Тамань и вся Кубанская сторона» вошли в состав России. Прекратило свое существование Крымское ханство — государство крымских татар, и практически немедленно последовала первая эмиграционная волна.

Нам немного известно об эмиграции коренного народа Крыма 1800–1812 годов, о которой, по мнению историка Евгения Маркова, существуют только «изустные предания». Но зато мы немало знаем о наиболее масштабной и трагической по последствиям эмиграции крымских татар середины ХIХ века: по официальным сведениям, тогда Крым покинули около 193 тысяч человек. Тяжелое экономическое положение крымских татар, обезземеливание активизировали эмиграционный процесс в конце ХIХ — начале ХХ века. 

Крымскотатарская интеллигенция в лице Исмаила Гаспринского и его сподвижников высказывалась категорически против эмиграции соотечественников — через известную среди тюркоязычных народов Российской империи газету «Терджиман». Великий просветитель призывал не торопиться с отъездом, не продавать за бесценок свои дома и имущество, не ехать на чужбину в поисках лучшей доли. Но эти усилия лишь отчасти увенчались успехом...

Добавить свое объявление
Загрузка...

18 октября 1921 года была образована Крымская Советская Социалистическая республика — автономия в составе РСФСР. 1920–1930-е годы были противоречивым периодом в жизни крымскотатарского народа. Как и в других автономных республиках, в Крыму провозглашались принципы приоритетного развития национальных групп, прежде всего крымскотатарской (политика т.н. «коренизации»). Но одновременно уже со второй половины 1920-х годов начались репрессии под лозунгом борьбы с «национализмом», причем столь яростные, что в предвоенные годы национальной интеллигенции практически не осталось.

Сразу после нападения гитлеровской Германии на СССР в Крыму началась мобилизация в Красную Армию всех мужчин, в том числе и крымских татар призывного возраста. Уже в октябре 1941 года большая часть полуострова оказалась под оккупацией. С падением в июле 1942 года Севастополя Крым был полностью оставлен советскими войсками, а освобожден в мае 1944 года.

Подписанное Сталиным постановление ГКО «О крымских татарах» от 11 мая 1944 года стало роковым для целого народа. Ранее та же участь коснулась балкарцев, ингушей, калмыков, карачаевцев, корейцев, немцев, чеченцев. Механизм депортаций был уже вполне апробирован, а операции по выселению тщательно подготовлены. В деталях расписаны время на сборы и маршруты следования, заранее под благовидными предлогами уточнены адреса проживания крымскотатарских семей в городах и поселках со смешанным населением, а в селах, населенных крымскими татарами, размещены войска.

В ночь с 17 на 18 мая к изгнанию крымских татар одновременно приступили более 32 тысяч оперативников, офицеров и бойцов НКВД–НКГБ.

...Мусфире Муслимова (в девичестве Керимова), ей тогда было 10 лет, проснулась, как и все ее соотечественники, 18 мая около 4 часов утра от громкого лая собаки и стука в дверь. В дом зашел офицер с солдатами, посмотрел на часы, дал на сборы 15 минут и приказал всем выйти на улицу. Они думали, что их ведут на расстрел, — в 10 метрах от дома стоял пулемет. Солдат сказал: «Пошевелитесь — расстреляю». Одеться не дали, так и остались в нижнем белье, только успели сверху пальто накинуть. Дети захотели в туалет, солдаты не разрешили: «Где стоите, там и справляйте нужду». Мама плакала, просила, чтобы дали время узнать, где старшая дочь Зекие. Два дня назад она уехала на учебу в Симферополь, и о ней ничего не знали. Оказывается, она не успела уехать оттуда и заночевала в деревне Чистополье у русской подружки. Утром та ее будит и говорит:

— Вставай, всех татар выселяют.

— Наверное, не всех?

— Всех.

На 8–10 семей дали одну повозку. На нее посадили бабушку Ачче с четырьмя маленькими внуками, ее сын воевал. Пожилая женщина ничего не взяла в дорогу. Когда приказали выходить из дому, она успела схватить только сковородку с хамсой — больше ни еды, ни одежды. Так и сидела, обняв внуков и сковородку. Добрались до села Аджи-Эли — там собрали крымских татар из нескольких деревень.

...Одним из солдат, кто в те дни выселял крымских татар из керченских деревень, был Александр Веснин. Как знать, может быть, это он зашел в дом Мусфире или моей мамы, также уроженки керченской деревни Аджименди. Но как бы то ни было, сегодня он фактически единственный, кто публично признался, что участвовал в депортации, и смог дать ей адекватную оценку.

Его чекистская служба началась в конце 1943 года. Сразу после изгнания немецко-фашистских войск в Мелитополе обосновался 222-й отдельный стрелковый батальон 25-й стрелковой бригады НКВД, для пополнения которого было мобилизовано 60 юношей, в том числе и Веснин. 8 мая 1944 года они выехали в Крым для борьбы, как сказали командиры, с татарами, засевшими в крымских лесах, а также немцами, отставшими от своих частей. Утром 14 мая вышли в поход и к вечеру прибыли в райцентр Ленино. Пару дней занимались учениями, а 17-го вечером были подняты и несколько часов шли неизвестно куда по степи, а около четырех утра подошли к деревушке. Только тут им сообщили: деревня населена татарами, они сегодня все должны быть депортированы. В оцепление было направлено шесть пар солдат с ручными пулеметами, из остальных сформировали тройки во главе с сержантами, офицерами и оперативниками из Керчи. В четыре утра приступили к операции.

«Мы заходили в дома, поднимали хозяев с постели и объявляли: «Именем Советской власти! За измену Родине вы выселяетесь в другие районы Советского Союза!» Операция сама по себе была безнравственной, но и на ее фоне выделялись отвратительные сцены: старуха, обезумев от горя, бросилась бежать в степь и была срезана пулеметной очередью; безногого инвалида-фронтовика, на днях вернувшегося из госпиталя домой, волоком потащили к машине и, как куль муки, бросили в кузов...

Операция в масштабах всего Крыма была подготовлена блестяще. А через месяц с небольшим, в ночь на 25 июня, с боевым снаряжением мы вновь вышли из Керчи и двинулись в сторону Феодосии. К утру подошли к большому селу. Нам объявили: это Марфовка, здесь живут болгары, которых мы должны выселить. Кроме болгар в этот день из Крыма выселяются также греки и армяне… Выселения в том виде, в каком они проводились, — это акции по своей гнусности, по физическим и моральным мукам ни с чем не сравнимые. Те, кто в своей жизни не подвергался этому, не могут, пожалуй, в должной мере представить весь их трагизм», — написал этот порядочный человек уже на склоне лет, незадолго до смерти.

Непривычный климат, постоянная нехватка питания, а зачастую и крыши над головой привели к тому, что практически сразу же по прибытии в новые места, в июне 1944 года, среди спецпереселенцев разразилась эпидемия малярии и желудочно-кишечных заболеваний. Согласно секретному сообщению НКВД, к ноябрю 1944 года от болезней и истощения в Узбекистане умерло 10 105 крымских татар, т.е. около 7% прибывших. И это были только первые полгода высылки. Смертность во всех местах проживания спецпереселенцев из Крыма была высокой — особенно в первые после выселения годы. По сведениям Отдела спецпоселений НКВД УзССР, «за 6 месяцев 1944, т.е. с момента прибытия в УзССР и до конца года, умерло 16 052 чел. (10,6%), а за 1945 — 13 183 (9,8%)». Таким образом, за первые полтора года ссылки в Узбекистане погибло почти 30 000 крымских татар, что составило примерно 20% выселенных. По сведениям «народной переписи», которую провели активисты крымскотатарского движения в первой половине 1960-х годов путем посемейного опроса, всего в местах ссылки погибло 46,2% крымских татар.

Большая часть мужского населения была в это время в Красной Армии. Свои семьи защитники Родины находили — если, конечно, находили — уже на чужбине...

Сегодня, по прошествии 70 лет, крымские татары задают себе вопрос: как жить дальше — в новой стране, в новой политической реальности? Вызовов и тревог эта новая для них жизнь таит немало. Но что для меня очевидно: жить крымские татары должны и будут на своей исторической родине — в Крыму, и больше никто и ничто не сможет эту данность нарушить.

Гульнара Бекирова